Владимир Мотыль:
"Наверное, зрителю России нужен был именно такой фильм, и выбор Господа пал на меня. Виталий Севастьянов, например, признался, что смотрел фильм сорок два раза. Космонавт Кубасов объясняет успех картины тем, что в ней, сколько ни смотри, невозможно найти натяжки или передержки. Наверное, дело еще и в том, что в каждом фильме для меня категорически необходимо присутствие чего-то сугубо личного. На других условиях я не снимаю. То есть в каждом фильме, по моему убеждению, должен быть и глубокий смысл, и профессионализм, но прежде всего, - душа его создателя. В чем-то Сухов такой же идеалист, как мой отец, сгинувший на Соловках.
И, конечно, на "Белом солнце пустыни" отразились не только те впечатления, которые я пережил на Востоке, но и заблуждения моего отца, который служил идеалистической идее коммунистов: по приказу товарища Троцкого железной рукой строить счастливое будущее. Сухов для меня - человек глубоко заблуждающийся. Он ограничен, но честен. Он не рубака и не служака какой-нибудь - он идет домой, демобилизован подчистую и вдруг вынужден заниматься гаремом, до которого ему нет дела, у него есть любимая женщина. Он аполитичен, и эту аполитичность я всячески оснащал и подчеркивал...
...Как вы, очевидно, помните, кульминация фильма - драка на баркасе. Могучий Верещагин берет верх над басмачами-контрабандистами. Но и по сей день мало кто из поклонников творчества Луспекаева знает, что гениальный артист играл все это после только что перенесенной ампутации обеих ступней. Причина - эндартериит, гангрена конечностей в результате чрезмерного курения с детства. Можно представить, чего ему стоили съемки сцен драки, где нужно было падать, вскакивать, кидать партнеров за борт, и все это - по нескольку дублей подряд. И что вы думаете? Господь послал нам очередное жестокое испытание - в лаборатории при проявке погубили отснятый материал. Пришлось снимать все заново. Луспекаеву предстояло опять, как это делают артисты цирка, точно рассчитать все точки опоры во время драки, чтобы удержаться не только в границах кадра, но и вообще на ногах... А тут на Каспии зарядили осенние шторма. Завели мы свое суденышко в бухту, поставили на якорь, но все равно - бросает, швыряет во все стороны. Тут и здоровому-то устоять на ногах нелегко. Но Луспекаев был не просто великим артистом. Это был человек невероятной, нечеловеческой силы воли. И вот этот-то его неистовый энергетический заряд, который он поневоле "излучал", и привлек, на мой взгляд, из глубин космоса внимание Внеземного Разума. В результате над нашим катером неподвижно зависла самая что ни на есть настоящая "летающая тарелка"... Мой второй режиссер Николай Конюшев, который в это время в Каспийске подготавливал очередную съемку, рассказал потом, что видел с берега "сигару", горизонтально движущуюся в небе. А нам она представлялась светящимся кругом. Мы все словно оцепенели. В этот момент со мной рядом были две кинокамеры, заряженные пленкой. Но моему оператору Эдуарду Розовскому, опытнейшему, профессиональнейшему мастеру, тогда даже и в голову не пришло повернуть камеры вверх. Мы в тот момент были под каким-то воздействием извне: стояли как зачарованные. Не помню, сколько это продолжалось, но потом "тарелка", она же "сигара", стала медленно удаляться от нас, пока не превратилась в крохотную точку...".
http://www.vladimir-motyl.ru/cosmonautes.html
